Символика данного концерта, состоящего из блестящих шедевров Великого Иоганна Себастьяна Баха, пронизана числом три. Число три имеет колоссальное значение для европейского искусства начиная с эпохи Средних веков, и, прежде всего, отсылает к святой Троице. Прелюдия и фуга написана в тональности ми-бемоль мажор, имеющей, как известно, три знака при ключе. Также ми – третья ступень гаммы. Кроме того, прелюдия, написанная в яркой лексике французской увертюры, состоит из трёх чередующихся движений; фуга же состоит из трёх фуг, написанных в трёх контрастных техниках и интерпретирующихся большинством исследователей как ипостаси св. Троицы. Это – последнее произведение Баха в жанре Прелюдии и фуги, и единственное, изданное при его жизни. Три трёхчастные сонаты, вопреки обыкновению, не четырёх-, а всего трёхголосные, на что указывает их название. Несмотря на наличие всего трёх голосов, каждый из них равноценен и “живёт” своей очень насыщенной “жизнью”, так что помимо своей неоспоримой художественной ценности, эти сонаты демонстрируют виртуозность, оставляющую простор для усовершенствования своего мастерства даже искусному исполнителю. Бах является изобретателем трёхголосных сонат для органа. До него были известны подобные сочинения для камерного ансамбля, и у Баха каждый голос тоже исполняется как бы на отдельном инструменте – на отдельной клавиатуре органа со своим набором тембров. Старинные концертные формы в сонатах феноменально сопряжены с новаторскими композиционными приёмами. Шесть сонат BWV 525-530, половина и которых будет исполнена, были найдены среди рукописей произведений, которые Бах готовил к изданию в последние годы своей жизни. В соответствие с недавно вышедшей четвёртой книгой Бориса Казачкова о сочинениях Иоганна Себастьяна Баха “Чертог шести”, три последние сонаты (№ 4, 5, 6), включённые в программу концерта, отнесены им к новозаветным, в противовес трём первым (№ 1, 2, 3), которые, по мнению исследователя, отсылают к событиям Ветхого Завета. В этой книге все шесть сонат предстают единым циклом-катехизисом, символически повествующим об основах Христианского вероучения. Программы концертов Бориса Казачкова – это всегда нечто большее, чем просто подборка музыкальных произведений, хорошо воспринимающихся друг за другом. В их основе всегда лежит сакральная сверхъидея, «надтекст» или «гештальт» (музыковедческий термин самого Бориса Казачкова), а само исполнение – не просто выразительная демонстрация жемчужин старинного искусства, а пример подлинного нелицемерно-аскетического служения. Трепетному уму ищущего мыслителя под пылью столетий открывается живая духовность музыки немецкого Барокко, заслуженно почитающегося как одно из высочайших проявлений человеческого духа за всю историю культуры.